Наступление сирийской армии в провинции Хама замедлилось. На других направлениях активность исламистов возрастает. Стабилизация фронта чревата утратой шансов на быстрый перелом хода войны. Необходимо радикально повысить боевые возможности сирийской армии и нарастить группировку российской авиации до уровня, обеспечивающего наступление с высоким темпом не менее чем на двух-трех главных направлениях при устойчивости обороны на других.
Фактор внезапности вступления России в войну в Сирии в основном прекратил действовать. Во-первых, боевики оправились от шока и скорректировали приемы и способы вооруженной борьбы. Во-вторых, выяснилось, что российские авиаудары по инфраструктуре противника менее существенно сказались на его боеспособности, чем ожидалось. Основным результатом бомбардировок стала нехватка боеприпасов в распоряжении террористов. Но уже 12 октября США перебросили им около 50 тонн оружия (якобы формированиям, воюющим против ИГ, но это те же радикальные исламисты). Удары по командным пунктам оперативного звена (и более высокого уровня) не привели к заметной дезорганизации управления. В-третьих, уже очевидно, что успешные действия в пределах отдельного операционного направления недостаточны для перелома хода войны. В-четвертых, проявилась ведущая роль полевой артиллерии в разгроме противника. Когда на его передний край обрушивался огневой вал, сирийская армия наступала высоким темпом. Как только артиллерийская поддержка сократилась (вероятно, в результате израсходования основной части боеприпасов), продвижение правительственных войск резко замедлилось, несмотря на втрое увеличившуюся интенсивность ударов российской авиации. Без наращивания численности группировки наших ВКС усиление воздействия на ИГ уже невозможно.
Огонь по штабам не так эффективен
Чтобы оценить влияние российских ударов на систему управления военизированными формированиями «Исламского государства», необходимо разобраться с ее построением и функционированием, а также рассмотреть тактику действий исламистов в Сирии. Их войска являются практически полностью иррегулярными. Во-первых, они представляют собой конгломерат относительно независимых, небольших по численности отрядов, каждый из которых имеет свою специфическую структуру. Во-вторых, техническое оснащение и вооружение весьма разнообразно без какой-либо стандартизации. В-третьих, уровень управляемости этими отрядами со стороны вышестоящих органов значительно ниже, чем в регулярных войсках. Командир, получив боевую задачу, далеко не всегда может воспринять ее так, как это понимает вышестоящий начальник, и не во всех случаях приступит к ее выполнению: может и отказаться, если сочтет ее «некорректной». В-четвертых, тактическая выучка комсостава вполне отвечает требованиям партизанской войны, однако не позволяет организовывать и поддерживать взаимодействие с большим количеством разнородных группировок в сложных формах вооруженной борьбы. В-пятых, обладая высокой степенью автономности, отряды террористов способны вести сравнительно длительные боевые действия в отрыве от основных сил, опираясь на собственные и местные ресурсы, трофейное вооружение. Соответственно каждое из таких формирований имеет собственные арсеналы, порой мобильные. В-шестых, боевая техника, несмотря на то, что на складах иракской армии и в Сирии ее было захвачено немало, используется весьма ограниченно, особенно бронетанковая. Это определяется высокой зависимостью ее действий от централизованного снабжения в весьма больших объемах, отсутствием достаточного количества подготовленных для ее эксплуатации кадров, запчастей и комплектующих, что не позволяет поддерживать исправность.
“ Существенной помощью для Дамаска могло бы стать направление в Сирию достаточного количества военных советников ”
Органы стратегического уровня формулируют задачи на относительно длительный промежуток времени с примерным обозначением состава привлекаемых на их решение сил и средств. Здесь основная функция – снабжение вооруженных формирований материальными и иными ресурсами. Органы управления оперативного звена (зон и районов) определяют конкретные задачи и распределяют силы, выделяемые на их решение. Они же организуют материально-техническое обеспечение подготовки отдельных формирований к ведению боевых действий. Вопросы организации взаимодействия, подготовки операций и другие оговариваются в самом общем виде, детализацию оставляют командирам тактического звена.
Контроль хода боевых действий, корректура оперативных и стратегических задач осуществляются по мере изменения обстановки. Из номенклатуры технических средств управления вооруженные формирования «Исламского государства» располагают в основном мобильными устройствами.
Анализ информации о состоянии руководящего состава ИГ, особенно оперативного и тактического звеньев, позволяет сделать заключение о хорошо поставленной системе замещения выбывших из строя командиров и перехвата управления сохранившими дееспособность инстанциями взамен разрушенных без существенного снижения эффективности. Точные временные показатели, характеризующие способность системы к восстановлению, неизвестны. Да их и не может быть – слишком разнообразны по составу и подготовке эти формирования. Однако по аналогии с партизанским движением в СССР и данным по деятельности моджахедов в Афганистане можно оценить время восстановления нарушенного управления вооруженными формированиями ИГ в тактическом звене в среднем от трех-четырех часов до суток, в оперативном – сутки – трое, а на стратегическом уровне – от нескольких суток до месяца. При этом под восстановлением понимается не просто назначение нового человека на должность, а еще и переключение им на себя всей системы связей, в том числе и личных, без которых осуществлять руководство разномастными, порой политически и даже личностно ангажированными боевиками практически невозможно. Особенно это актуально для высших звеньев ИГ. Личные отношения его лидеров с внешними спонсорами и союзниками служат своеобразной гарантией соблюдения задаваемого курса и подконтрольности кураторам.
Откуда берутся силы
Теперь можно установить хотя бы оценочно влияние ударов российской авиации на боеспособность ИГ. Прежде всего следует отметить, что судя по расположению пораженных пунктов управления, а также их стационарности, они относятся в основном к оперативному или оперативно-тактическому звену. Вероятно, большая часть функций, выполнявшихся ими, уже передана другим, сохранившим работоспособность или вновь сформированным. Так что к настоящему времени управление нарушено лишь в зоне ответственности трех-четырех пунктов. И пока оно полноценно не восстановлено. Об этом можно судить по реакции войск ИГ. Ответных действий оперативного масштаба со стороны формирований террористов не наблюдается.
 |
| Фото: ИТАР-ТАСС |
Уничтоженные склады вооружения и боеприпасов также, вероятно, относятся к оперативным. Влияние их разрушения на боеспособность исламистских формирований скажется только спустя неделю или более с начала интенсивных боевых действий, что, собственно, и наблюдается сегодня. Но за счет маневра резервами исламисты могут нейтрализовать последствия от разрушения этих складов. Возможна также компенсация потерь вооружения за счет зарубежных закупок, иностранных поставок (США уже заявили о наращивании помощи оружием и боеприпасами «умеренной оппозиции», бойцы которой с легкостью переходят в ИГ) или захвата трофеев.
Уничтожение более 120 единиц боевой техники непосредственно отражается на боеспособности тех частей «Исламского государства», которые ее используют. Однако доля таковых невелика. Кроме того, вероятно, большая часть этой техники небоеспособна, иначе она была бы в войсках. Ее уничтожение снижает потенциал формирований ИГ примерно на 10 процентов. В такой же мере сказывается разрушение ремонтных предприятий и мастерских, причем не сразу, а спустя некоторое время, оценочно – две-три недели.
Подводя итог применению российской группировки ВКС в Сирии, отметим, что действия наших летчиков заслуживают самой высокой оценки. Количество уничтоженных объектов в сопоставлении с относительно малым числом боевых вылетов значительно. В результате снижение боеспособности войск ИГ может быть оценено в 10–15 процентов в основном в провинции Хама. Существенно ограничены возможности оперативного маневра противника в силу дезорганизации системы управления. Этот фактор в сочетании с переходом российской авиации к бомбардировке фортификационных сооружений и войск ИГ в его полосе обороны непосредственно перед наступлением сирийской армии, а также масштабным и исключительно интенсивным огневым поражением противника артиллерией (что стало возможным за счет создания значительного резерва боеприпасов, очевидно, главным образом за счет поставок из России) позволил в короткие сроки решить задачу разгрома части вооруженных формирований на конкретном операционном направлении.
Однако последующее резкое замедление темпов, грозящее, что наступление захлебнется окончательно, свидетельствует о необходимости неотложных мер по радикальному перелому хода войны не на одном, а на нескольких ключевых направлениях. Это осуществимо, если удастся радикально повысить боевые возможности сирийской армии, чтобы она смогла вести наступательные операции с высоким темпом не менее чем на двух-трех главных операционных направлениях, сохраняя устойчивость обороны на других. Численность группировки российской авиации необходимо довести до уровня, при котором она будет способна действовать одновременно на трех-четырех операционных направлениях с интенсивностью не ниже той, что демонстрируется сегодня на северном.
Радикально нарастить боеспособность сирийской армии можно прежде всего за счет масштабных поставок боеприпасов, вооружения и военной техники. Годятся и устаревшие образцы, которые следует передать бесплатно. Они не менее эффективны против иррегулярных формирований, чем современные. Существенным для Дамаска могло бы стать направление достаточного количества военных советников, которые помогут восстановить управляемость, боевую и оперативную выучку, морально-психологический потенциал ВС. Ведь Сирия имеет многочисленную армию, которая, по оценкам, насчитывает до 260 тысяч человек, еще несколько десятков тысяч – в курдском ополчении и ХАМАС. Этих сил хватит для разгрома ИГ и других противников законного правительства Сирии. Мешают низкий уровень подготовки командного состава, слабое взаимодействие, особенно ВС Сирии и других формирований, а также острый дефицит оружия, боеприпасов и ГСМ.
Для требуемых оперативных возможностей авиационной группировки ее численность необходимо увеличить в ближайшее время до 100–140 машин, участвующих в ударах по наземным целям. Возникает проблема обеспечения базирования и материально-технического обеспечения. Но ее можно решить путем увеличения оперативной емкости имеющейся в Сирии российской авиабазы и создания новой. Весьма перспективно использование аэродромной сети Ирана для базирования самолетов фронтовой авиации России. Для ударов по инфраструктуре исламистов могут быть привлечены Ту-22М3. Нагрузка в семь – девять тонн позволяет им иметь боевой радиус примерно 2500 километров, то есть используя воздушное пространство Ирана и Ирака, работать из российского Прикаспия. Стоит попытаться привлечь к ударам по боевикам ВВС Ирана. Последние достаточно многочисленны, и состоящие на их вооружении самолеты, пусть и весьма устаревшие, такие как F4E «Фантом-2», внесли бы ощутимый вклад в разгром «Исламского государства». Однако для того чтобы добиться успеха на трех последних направлениях, необходимы дополнительные и весьма существенные дипломатические усилия, в том числе по оправданию открытого вмешательства Ирана в войну против ИГ.
